Раз пшеницу Маша жала

слова и музыка: народные

Раз пшеницу Маша жала,
Золоты снопы вязала
Молодая, эх, молодая.

Утомилася, сомлела —
Эта наше бабье дело,
Доля злая, эх, доля злая.

И это все бы ничего бы,
Кабы не было зазнобы.
И кручины, эх, и кручины.

От зазнобы толку мало,
И на снопах я задремала.
У дороги, эх, у дороги.

А с девятьсот седьмого года
Шел солдатик из похода
Из Китая, эх, из Китая.

Он да шёл и утомился.
Взял да к Маше привалился:
«Дай напиться, эх, дай напиться!»

«Я дала б тебе напиться,
Да тепла моя водица —
Не годится, эх, не годится.»

«Эх, ты, миленький дружочек,
Нет ли хлебца хоть кусочек?»
«Нет ни крошки. Эх, нет, не крошки.»

«Нет ни хлебца, не водицы,
Делать нечего сестрица.
До свиданья, эх, до свиданья.»

Маше парня стало жалко,
Он стоит стройный, как палка.
Чернобровый. Эх, чернобровый.

«Эй, постой, солдат служивый,
Посиди под этой ивой.
Солнце жжется, эх солнце жжется.

Для вашего уваженья
У нас будут угощенья.
Все найдется. Эх, все найдется.»

Тут солдатик воротился.
Возле Маши привалился
Стал ласкаться, целоваться.

Целовал, а полоса-то
Так осталась не дожата,
Осыпаться, эх, осыпаться.

Солдат видит — баба рада.
Он цапель ее, где надо.
И упала. Эх, и упала.

«Эй, друг милый, не щипайся,
И где не надо, не хватайся,»
Запищала. Эх, запищала.

Рожь высокая тут скрыла.
Что у них происходило —
Это тайна. Эх, это тайна!

Только были слышны вздохи,
Словно их кусали блохи
Чрезвычайно. Эх, чрезвычайно.

А над этой же над нивой,
Любовался дьявол сивый,
Экий дядя, экий дядя.

Он тихонечко заухал.
Как солдат Маше зафукал.
На х… глядя. Эх, на х… глядя.

Через год у мужа морда
Смотрит весело и гордо:
Сын родился. Эх, сын родился.

Ты смотри, смотри, женёнка:
Весь в меня растет мальчонка —
Чернобровый. Эх, чернобровый.

Знают только мать с солдатом,
Чьи у них растут ребята —
Это тайна. Эх, это тайна!

Сольный номер D.S.